Донбасс. Новая «нормальность», или Жизнь под обстрелом

Репортаж из прифронтовых городов Луганской области.

Всего я провела в Донецкой области 11 дней. В Луганскую, из соображений безопасности, уже не поехала. В течение полутора недель на моих глазах был наполовину разрушен Соледар, а на Славянск, Краматорск, Константиновку и Бахмут падали ракеты. Россияне также обстреливали города из артиллерии и с самолетов. Я-то пока уехала, а остающиеся там украинцы сталкиваются с этим ежедневно. И многие из них не уедут. «Это наша земля», — повторяют они.

Reklama

В центре Славянска в среду на улице ни души. Но в главном сквере на скамейке сидит пожилая женщина и читает книгу. А грохот артиллерии вокруг такой, что трудно собраться с мыслями. В Славянске все время шумно, потому что он уже действительно близко к нынешней линии фронта. У местных жителей может возникнуть дежавю, ведь в 2014 году война на Донбассе тоже начиналась с этого города. Тогда сепаратисты еще в апреле пытались его занять — это удалось им в начале мая, а в начале июля того же 2014-го Славянск был освобожден. Приветственный знак с названием города в ходе боев был обстрелян, и потом вокруг отверстий кто-то дорисовал цветы. На въезде в Славянск до сих пор видны остатки зданий — это были первые военные разрушения в Донбассе, которые я увидела, попав туда в 2018 году, когда мы вместе с Михалом Потоцким начали работать над книгой «Черное золото. Войны за уголь Донбасса». Нынешние разрушения с тогдашними не сравнить — ведь в 2014-м россияне не применяли ракеты, после которых масштаб разрушений невообразим.

Я подсаживаюсь к этой пожилой даме. Вначале она удивлена, но услышав, что я из Польши, разговаривает с большей охотой. Она говорит, что уже не может высидеть дома, что весной так красиво, а она всегда приходит сюда почитать и поэтому не собирается менять своих привычек. Но когда начинается воздушная тревога, я все-таки уговариваю ее вернуться домой. Она смотрит на меня с сожалением (здесь, на самом деле, мало кто обращает внимание на сирены, почти безостановочно воющие вот уже три месяца), но со скамьи мы поднимаемся вместе. В Донбассе сирены работают на протяжении всего времени, пока продолжается тревога, а не только в ее начале или при отмене. Иногда это означает мучительные звуки до 20 часов в сутки. Нет, к этому нельзя привыкнуть. Это звук, который просто сверлит мозг. Когда к этому добавляется артиллерийская канонада, трудно говорить о нормальной жизни. И все же... В этом отношении украинцы невероятны.

В Соледаре начинаются очередные российские налеты. Меня останавливают военные, нездешние: где тут шиномонтаж? Ведь если верить карте, он должен быть где-то рядом. Понятия не имею, мы же стоим на въезде в город. Невзирая ни на что, они продолжают поиски.

В центре, рядом с разбомбленным накануне утром супермаркетом АТВ, группа людей с покупками. При этом с одной стороны работает украинская противовоздушная оборона, а с другой — российская артиллерия. Над нами снова пролетает российский самолет. Спрашиваю людей, почему они идут за продуктами именно сейчас. И вновь вижу на лицах удивление: действительно, уже несколько дней здесь ни один момент не лучше другого.

Россияне вцепились в Соледар и Бахмут, в частности, потому, что это их захват помог бы окружить украинцев на Донбассе — по той же причине в другой части области они пытаются с северо-запада подойти к Славянску. Они уже контролируют значительную часть Луганской области (там под Лисичанском и Северодонецком продолжаются яростные схватки, за последние сутки погибло около 15 мирных жителей), поэтому теперь сражение идет за Донецкую область, в которой за последние сутки тоже погибло несколько человек. Россияне хотят установить полный контроль над трассой Лисичанск — Бахмут, чтобы таким образом совсем отрезать Луганскую область от остальной Украины.

В Краматорске в супермаркет привезли колу. Настоящую, ведь всякие колоподобные продукты есть везде. Она исчезла с полок быстрее, чем выпечка, которая, кажется, расходится в первую очередь. Все же это невероятно, что даже в обстреливаемые города удается доставлять продукты. Вереницы грузовиков, которые когда-то так раздражали, теперь радуют, особенно когда знаешь, что это доставка продовольствия. Но у самой линии фронта — например, в окрестностях Лимана — с этим уже значительно хуже.

— Уезжай до сумерек, — говорят мне в Соледаре солдаты, которые каким-то чудом раздобыли для меня бензин. Солярку там еще можно достать, ведь военные в основном используют ее, но бензин и в самом деле на вес золота. Об этом свидетельствует и его цена, которую я вижу, выезжая из Донбасса через Покровск: 80 гривен за литр — то есть около 12 злотых. Я уезжаю, потому что уж солдаты-то знают, что говорят. Оставляю многих своих друзей, как гражданских, так и военных. Среди них Дарья Волкова, врач из Соледара — ее россияне уже однажды вынудили покинуть дом в Донецке, а жилье ее родителей в Мариинке разбомбили. Она приносит мне на прощанье два брикета чистой соли, которую добывают здесь на шахтах «Артемсил» (одну из них тоже разбомбили, а офис компании в среду был разрушен ударившей поблизости ракетой). Когда я прощаюсь с военными, это выглядит самым необычным прощанием в жизни — «по-медвежьи», бронежилет в бронежилет, а вокруг слышны взрывы. «Это наши», — улыбаются солдаты.

Ведущиеся сейчас бои за Донбасс определят не только будущее этой войны и Украины, но и будущее всего западного мира, который с 2014 года не обращал внимания на действия России в Луганской и Донецкой областях. Поэтому уже нет Мариуполя. Поэтому совсем скоро может не стать Соледара или Северодонецка. А последствия будут измеримы не только в тех человеческих жизнях, которые уже не вернуть, но и в последующих. Ведь основа экономики Донбасса — промышленность. Предприятия, которые здесь бомбят, (такие как «Азовсталь» в Мариуполе, «Кнауф» в Соледаре, «Азот» в Северодонецке) — сами по себе тикающие химические бомбы. Далеко идущие последствия их разрушения могут в будущем стоить еще многих новых человеческих жертв.

Перевод Сергея Лукина

Текст у співпраці з novayapolsha.pl

Reklama
Reklama
Reklama
Strona główna INTERIA.PL
Популярні теми